Проект возник еще в 2016 году, и за это время были отреставрированы и приведены в порядок полтора десятка маяков и прилегающие к ним маячные городки. Всего в ведении Военно-морского флота РФ находится чуть больше 300 маяков — каждый из них уникален и требует бережного отношения. Третий сезон инженерная группа Центра современной истории обследует маяки по всей России, дает рекомендации по ремонту, содержанию и их дальнейшему использованию.

Наследие Японской империи

Маяк на мысе Слепиковского — не самый старый, но один из самых интересных маяков в ведении Военно-морского флота РФ. Он был построен японцами в начале 1940-х годов, когда Южный Сахалин еще входил в Японскую империю как перфектура Карафуто. Вот все, что достоверно известно о истории его создания. Архивные документы японского периода не сохранились, и гидрографическая служба Военно-морского флота в 1950-е годы оформила новые, фактически начав биографию маяка с чистого листа. Мыс, а за ним и маяк получили имя героя Русско-японской войны штабс-капитана Бронислава Гротто-Слепиковского, командовавшего партизанским отрядом и погибшего в бою с японским десантом на Южном Сахалине в 1905 году.

Хранитель маяка

Чтобы полюбоваться на маяк вблизи, приходится около часа пробираться пешком по песчаным дюнам вдоль озер и берега Охотского моря — ни туристический автобус, ни внедорожник дальше села Костромское, что в 30 километрах от города Холмска, не проедут. Зато по пути можно не только насладиться природными красотами, но и осмотреть остатки взлетно-посадочной полосы японского военного аэродрома Коноторо. Маяк на мысе Слепиковского действующий, а потому режимный объект, и просто так туристу внутрь не попасть. Исключение делают только для организованных групп по личному разрешению командующего Тихоокеанским флотом. Сюда часто привозят сахалинских школьников, но сегодня у начальника маяка Юрия Гаспарова гостей особенно много: волонтеры, прибывшие из Холмска, чтобы очистить берег от мусора, инженеры Центра современной истории, специалисты РГО и журналисты федеральных СМИ.

Юрий Григорьевич несет свою вахту на маяке Слепиковского уже без малого 35 лет. Признается, что о такой работе мечтал с детства, ни бытовые трудности, ни вынужденное одиночество никогда его не страшили. «Некогда скучать, некогда дичать. Тихо, спокойно. Сам себе начальник, сам себе командир», — рассказывает Юрий Григорьевич. — «Начинал я работать в 1987 году на маяке Песчаном в Совгаванском районе — 100 километров вокруг дорог нету. Только на вертолете можно было попасть или по зимнику. И то скучать некогда было». А уж здесь, недалеко от большого села, где живет супруга, сын, внуки, об уединении не идет и речи. В трудные для всей страны 90-е годы семья Гаспаровых даже держала у маяка большое хозяйство — коров, свиней, кур.

27 метров вверх по винтовой лестнице — и мы в самом сердце маяка, возле нового фонаря, установленного уже в XXI веке. Режим работы 12 секунд: 3 секунды светит, 9 секунд «молчит». Благодаря особой хрустальной линзе даже сквозь густую пелену тумана его свет виден на 18 морских миль. Работа маяка автоматизирована, тем не менее, Гаспаров часто поднимается сюда, чтобы удостовериться, что свет фонаря освещает путь морякам. Пролетом ниже — выход на круговой балкон. Отсюда открывается фантастический вид на Охотское море и поросшие шиповником дюны, но находиться здесь опасно: сыпется штукатурка, кое-где виднеется оголенная арматура, бетонные перила покрыты трещинами.

Маяк на мысе Слепиковского был построен из армированного железобетона методом сплошной заливки. Это типовой японский проект — на Сахалине таких успели построить несколько. Здесь во всем чувствуется японская обстоятельность: крепкие стены, монолитные конструкции. В просторном нижнем помещении, где жил маячник, располагались и печь, и санузел, и колодец. С сигнальной башней оно соединялось внутренним переходом. Так что в непогоду смотритель маяка мог вообще не выходить на улицу и какое-то время совершенно автономно существовать. Сейчас пол и стены в жилом помещении частично разобраны для изучения. На лагах сохранились японские иероглифы — древесину для возведения маяка доставляли из префектуры Аомори. Внутри самой сигнальной башни все сохранилось идеально: стены и ступени словно только что отштукатурены. Конечно, время берет свое: длительная эксплуатация, разница температур снаружи и в помещении привела к тому, что даже великолепный по качеству японский бетон начал трескаться, практически полностью слезла красная краска, которой покрывали маяк уже в советское время.

Юрий Григорьевич несет свою вахту на маяке Слепиковского уже без малого 35 лет. Признается, что о такой работе мечтал с детства, ни бытовые трудности, ни вынужденное одиночество никогда его не страшили. «Некогда скучать, некогда дичать. Тихо, спокойно. Сам себе начальник, сам себе командир», — рассказывает Юрий Григорьевич. — «Начинал я работать в 1987 году на маяке Песчаном в Совгаванском районе — 100 километров вокруг дорог нету. Только на вертолете можно было попасть или по зимнику. И то скучать некогда было». А уж здесь, недалеко от большого села, где живет супруга, сын, внуки, об уединении не идет и речи. В трудные для всей страны 90-е годы семья Гаспаровых даже держала у маяка большое хозяйство — коров, свиней, кур.

27 метров вверх по винтовой лестнице — и мы в самом сердце маяка, возле нового фонаря, установленного уже в XXI веке. Режим работы 12 секунд: 3 секунды светит, 9 секунд «молчит». Благодаря особой хрустальной линзе даже сквозь густую пелену тумана его свет виден на 18 морских миль. Работа маяка автоматизирована, тем не менее, Гаспаров часто поднимается сюда, чтобы удостовериться, что свет фонаря освещает путь морякам. Пролетом ниже — выход на круговой балкон. Отсюда открывается фантастический вид на Охотское море и поросшие шиповником дюны, но находиться здесь опасно: сыпется штукатурка, кое-где виднеется оголенная арматура, бетонные перила покрыты трещинами.

Маяк на мысе Слепиковского был построен из армированного железобетона методом сплошной заливки. Это типовой японский проект — на Сахалине таких успели построить несколько. Здесь во всем чувствуется японская обстоятельность: крепкие стены, монолитные конструкции. В просторном нижнем помещении, где жил маячник, располагались и печь, и санузел, и колодец. С сигнальной башней оно соединялось внутренним переходом. Так что в непогоду смотритель маяка мог вообще не выходить на улицу и какое-то время совершенно автономно существовать. Сейчас пол и стены в жилом помещении частично разобраны для изучения. На лагах сохранились японские иероглифы — древесину для возведения маяка доставляли из префектуры Аомори. Внутри самой сигнальной башни все сохранилось идеально: стены и ступени словно только что отштукатурены. Конечно, время берет свое: длительная эксплуатация, разница температур снаружи и в помещении привела к тому, что даже великолепный по качеству японский бетон начал трескаться, практически полностью слезла красная краска, которой покрывали маяк уже в советское время.

Задача экспедиции — изучить и сохранить

Одна из задач инженеров Центра современной истории в этой экспедиции — определить, насколько были эффективны эти экстренные берегоукрепительные работы. Научная группа обследовала маяк и берег перед ним и пришла к выводу, что усилия начальника маяка были не напрасны: обрушение в море зданию больше не угрожает, во всяком случае, пока. Теперь предстоит битва со временем.

«Сегодня инженеры полностью фиксируют маячный объект путем 3D-лазерного сканирования, — рассказывает Сергей Чечулин, руководитель экспедиционного направления Русского географического общества. — Технология самая современная, применяется не так давно и не так широко, то есть мы получим в результате сегодняшней работы инженерной группы полную доскональную копию маяка с расширением до десятых долей миллиметра. Каждую трещинку мы увидим, мы поймем, откуда она идет, почему она образовалась и будем предлагать работы по устранению этих дефектов».

«Мы набираем десятки миллионов точек, — объясняет Иван Анохин, директор Центра современной истории, — Высокоточное измерение позволяет сделать 3D-модель, которую потом можно будет использовать для замеров, для создания чертежей и по этим чертежам можно будет восстанавливать, делать реконструкцию маяка. Эта модель сохранит маяк навсегда». Такая модель, помимо прочего, в недалеком будущем даст возможность каждому желающему увидеть маяк на мысе Слепиковского изнутри — не спрашивая разрешения командующего Тихоокеанским флотом и даже не покидая собственного дома. Виртуальная экскурсия по маяку на мысе Слепиковского будет доступна на сайте Центра современной истории.

А маяк, освещающий морской путь в Татарском проливе, ждут большие реставрационные работы. После сведения и обработки данных инженеры дадут экспертное заключение, которое ляжет в основу рекомендаций по проведению этих работ.

«Мы набираем десятки миллионов точек, — объясняет Иван Анохин, директор Центра современной истории, — Высокоточное измерение позволяет сделать 3D-модель, которую потом можно будет использовать для замеров, для создания чертежей и по этим чертежам можно будет восстанавливать, делать реконструкцию маяка. Эта модель сохранит маяк навсегда». Такая модель, помимо прочего, в недалеком будущем даст возможность каждому желающему увидеть маяк на мысе Слепиковского изнутри — не спрашивая разрешения командующего Тихоокеанским флотом и даже не покидая собственного дома. Виртуальная экскурсия по маяку на мысе Слепиковского будет доступна на сайте Центра современной истории.

А маяк, освещающий морской путь в Татарском проливе, ждут большие реставрационные работы. После сведения и обработки данных инженеры дадут экспертное заключение, которое ляжет в основу рекомендаций по проведению этих работ.

Ольга Чагадаева